Поцелуй смерти [Litres] - Лорел Гамильтон

Хилл зажимал ему плечо, но Брайс сидел, моргал – живой. Блин, ура! Через отсутствие ясных звуков пробился вой сирен. Слух возвращался, и я, как только подумала об этом, стала слышать обрывки звуков:

– Ребра сломаны.

Я повернулась к Хиллу и Брайсу.

Брайс что-то говорит:

– Спасибо, что спасла мне… но тебе не надо было…

В конце концов до меня дошло, что он благодарит меня, что уберегла от раны в грудь, но сила «спасения» сломала ему пару ребер. Я его обозвала неблагодарным сопляком. Мы засмеялись, и он вздрогнул, а потом вошли двое в форме, но не полицейской, внесли носилки и какую-то аппаратуру. Это медики, а моя работа окончена. Лечить раненых в мои обязанности не входит: только заставить мертвых лежать и не двигаться.

Я посмотрела на окровавленную кровать, на заскорузлую кучу спальных мешков рядом с Брайсом и Хиллом. Свою работу я сделала.

Теперь можно отсюда уходить, чтобы «Скорая» могла сделать свою работу.

Глава двадцать восьмая

Будь я тут одна или с каким-нибудь другим маршалом противоестественного отдела, поехала бы себе домой, но если работаешь со СВАТ, то надо остаться и изложить свою версию событий, потому что есть раненые сотрудники.

Я сидела у небольшого стола, сгорбившись над уже надцатой чашкой очень плохого кофе, ощущая, как трескается на брюках засохшая кровь, когда я меняю позу на твердом металлическом стуле. Напротив меня сидели двое мужчин в отличных чистых костюмах, задавая в двадцать пятый раз одни и те же вопросы. Я уже начинала к ним плохо относиться – ну, слегка.

– Как именно сломал ногу сотрудник Гермес? – спросил детектив Престон.

Я подняла глаза от столешницы на него. Высокий, худой, лысеющий, на носу очки, слишком маленькие и круглые для этого угловатого лица.

– Вы снова и снова задаете одни и те же вопросы. Это потому, что надеетесь меня измотать, и я расскажу что-то иное, или просто вам делать нечего?

Я пальцами протерла глаза. Они на ощупь были шероховатые, и я устала.

– Миз Блейк…

Вот тут я на них посмотрела, и не слишком дружелюбно.

– Маршал. Маршал Блейк. И то, что вы об этом постоянно забываете, означает, что вы либо это делаете намеренно, либо что вы хам. Какой вариант верен? Это у вас тактика или просто хамство?

– Маршал Блейк, нам нужно понять, что случилось, чтобы предотвратить подобные события в дальнейшем.

Второй детектив кашлянул – мы оба оглянулись на него. Он был постарше, потяжелее, будто уже лет десять с лишним не заглядывал в тренажерный зал. Белокурые волосы пострижены коротко и очень подходяще к обрюзгшему лицу.

– Вот чего я не понимаю, маршал, это откуда у вас такая быстрота и сила, чтобы сломать ребра и маршалу Брайсу, и сотруднику Гермесу, а Гермесу еще и ногу? Зачем вы напали на своих людей?

Я покачала головой:

– Вы знаете ответы на все эти вопросы.

– Расскажите еще раз, в виде личного мне одолжения.

– Нет.

Они как-то вроде бы застыли на своих стульях. Оуэнс – тот, что пониже и покруглее, улыбнулся.

– Ну ладно, маршал Блейк! Это же процедура.

– Может быть, но это не моя процедура.

Я отодвинула стул и встала.

– Сядьте, – велел Престон.

– Нет. Я федеральный сотрудник, так что вы мной не командуете. Будь я из СВАТ, пришлось бы, может быть, сидеть и все это глотать, а я не из СВАТ и не буду. На вопросы я ответила, ответов менять не стану, так что…

Я помахала им рукой и пошла к двери.

– Если вы хотите еще хоть когда-нибудь работать со СВАТ, вы будете здесь сидеть столько, сколько мы захотим, и отвечать на все вопросы, которые мы зададим, – сказал Престон.

Я мотнула головой и улыбнулась.

– Не вижу ничего смешного, – сказал Оуэнс.

– Насколько я знаю, и Брайс, и Гермес должны полностью поправиться.

Престон встал, чтобы с высоты своего роста глядеть на меня вниз. Вот уж на что мне было искренне наплевать.

– Гермес выше шести футов, а вы его впечатали в стену так, что, блин, отпечаток тела остался, а вампирша наполовину в стену ушла. Это не стандартный метод работы, Блейк. И мы хотим понять, что случилось.

– У вас где-нибудь найдутся мои анализы крови. Наверняка они вам помогут сообразить, что к чему.

– У вас в крови шесть разных видов ликантропии, но вы не перекидываетесь, что с медицинской точки зрения невозможно.

– Ага, я феномен медицины. И сейчас свою феноменальную тушку тащу домой.

– Домой – это куда? – спросил Оуэнс.

Я посмотрела на него, сузив глаза:

– Что?

– К себе домой или в «Цирк проклятых» к мастеру города Сент-Луиса? В какой дом вы сегодня едете?

– Сегодня в «Цирк проклятых», хотя это совершенно не ваше дело.

– Почему сегодня туда? – спросил он.

Я устала, иначе бы не ответила.

– Потому что по расписанию мы сегодня спим там.

– Мы – это кто? – спросил Оуэнс, и что-то в его интонациях вызвало у меня подозрение, что их интересует моя личная жизнь, а не профессиональная деятельность.

Я покачала головой:

– В своей личной жизни я вам отчетом не обязана, детектив Оуэнс.

– Некоторые люди в правоохранительных органах считают, что ваша личная жизнь компрометирует вашу лояльность.

– Никто из тех, кто встречал со мной опасность плечом к плечу, в моей лояльности не сомневается. Никто из тех, кто вошел сегодня со мной в этот дом, не сомневается в моей лояльности. Честно говоря, на остальное мне плевать.

– Мы можем порекомендовать, чтобы СВАТ не привлекал вас к работе в Сент-Луисе, поскольку вы опасны и непредсказуемы, – сказал Оуэнс.

Я снова покачала головой и пожала плечами. Сейчас это было легче – без бронежилета и всего моего оружия.

– Вы сделаете все так, как вы захотите, и все, что я скажу, ни малейшей роли играть не будет. Вы явно решили использовать против меня мою сексуальную ориентацию.

Это я сказала нарочно. Я тоже знаю правила.

– У нас нет вопросов к вашей сексуальной ориентации, маршал Блейк, – возразил Оуэнс.

– Я полиамурна – это означает любовь более чем к одному лицу. Вы сейчас заявили, что раз я не ванильно-в-позиции-миссионера-моногамная, моей лояльности нельзя доверять. Разве не так говорили когда-то о гомосексуальных сотрудниках?

– Дело не в числе мужчин, с которыми вы живете, дело в том, что все они – оборотни и вампиры, – возразил Престон.

– Значит, вы дискриминируете моих бойфрендов на том основании, что у них болезнь?

Оуэнс тронул Престона за руку:

– Мы никого не дискриминируем, маршал Блейк.

– То есть у вас нет предубеждений против вампиров или оборотней?